Детство моё было столь прекрасным и утешительным, что вспоминаю я его с сердечной радостью и теплотой, мысленно возвращаясь в те далёкие дни, когда ещё молодые, полные сил родители, приезжали навестить меня в деревню во Владимирской области, где я и проводил лето. Приезжали на выходные, привозя много всякой разной еды и сладостей. Вечера встречал я на тесной лавочке у сада, где утопая в высокой густой траве, цвели флоксии, и где я всегда предавался особому восхищению, глядя на распустившиеся пионы. Перед домом, благородно возвышались неразлучные две подруги липы, тянущиеся ветвями друг к другу, меж которых отец обычно складывал берёзовые поленья. Свежа и хороша была молодая кора, изрезанная тонкими каракулевыми узорами. Бывало, забирался я на такую бревенчатую лежанку и мечтал, растянувшись под сенью лип. Как-то даже взял с собой наверх Цыгана, нашего кота с чёрно-белыми разводами по бокам. Бабушка моя, обычно была всегда строга и чересчур серьёзна по отношению ко мне, но после долгой разлуки, в периоды моего приезда, предавалась какой-то особенной тёплой любовью ко мне и сентиментальностью, которая по истечении пары дней также незаметно улетучивалась как и возникала.
Место силы. Где же оно? На какой карте обозначено и как найти его следы?
Нет ни дома, ни сада, ни улицы
Облетела с тех лип и пожухла листва
Где-то место, где бегали чёрные курицы?
Где так молод, так счастлив был я
Зима. Долгая, утомительная дорога. Прибытие. Станция Ундол. Всё так тихо, размеренно. Где-то далеко, в памяти моей, картина уходящего поезда. Одинокий, поникший полустанок в забытом Богом краю. Пугающая пустошь вокруг и острое чувство безграничного одиночества, тёплый пар изо рта, и вот уже виднеется понурое, деревянное крыльцо старого дома. Тихо скрипнула калитка. В окнах зажгли свет и во всей этой мёртвой тишине послышались неуклюжие шаги моей бабушки.